Сражение при Гемауэртгофе 26 июля 1705 г.

Русское командование утром 26 июля не знало о выдвижении противника к Гемауэртгофу и все еще предполагало, что шведы находятся в районе Цагарена. С учетом главной цели - отрезать Левенгаупта от Риги «ибо, егда отрезать оного от Риги не возможем, то и сей поход будет вотще», Шереметев практически не имел иного варианта действий, кроме марша от Мезотена в западном направлении. Заняв перекресток дорог в районе Гемауэртгофа и Гросс-Эллея, русское командование фактически отрезало Левенгаупту пути отхода на север в Митаву и Ригу и сокращало расстояние до шведской армии до 1-2 переходов, что повышало вероятность столь необходимого и желанного полевого сражения. Марш на северо-запад к Митаве, где в замке оставался хотя и потрёпанный, но ещё боеспособный гарнизон, лишь удалял Шереметева от Левенгаупта и затягивал поход. Двигаясь напрямую на юго-запад через район Яничек к Цагарену, русские рисковали разминуться со шведской армией, которая могла пройти севернее через Гемауэртгоф. С восходом солнца, около 5 утра 26 июля русская армия выступила из Мезотена на запад по дороге через Гросс-Эллей на Гемауэртгоф. Ещё ранее вперёд для разведки и передового охранения были высланы разъезды казаков и калмыков. Войска находились в хорошем порядке. Вчерашний удачный набег поднял воинский дух армии, и Шереметевым было решено «хотя равное число против неприятелей войска нашего мы имели, однакож итить и отаковать неприятеля, несмотря на крепкое место обозу его». Русские войска двигались в четырех бригадных колоннах не по главной дороге, а по полям и малым тропам, рассчитывая перерезать дорогу на Митаву чуть севернее Гемауэртгофа.

Шведский лагерь в ночь перед битвой располагался на левом берегу реки Шведт, в лесу у мызы Гемауэртгоф. Накануне на военном совете 25 июля Левенгаупт поставил перед командирами полков и батальонов вопрос о дальнейших действиях ввиду приближения неприятеля. Численность русских войск была известна на тот момент шведскому командованию уже достаточно точно, Левенгаупт в своей биографии пишет: «Я предполагал его (Шереметева. - Прим. авт.) численность от 10 до 12 тысяч человек». Также шведы знали, что основную часть корпуса Шереметева составляла кавалерия и «казаки», однако они до сих пор не знали точных планов русских: был ли это очередной рейд либо это был авангард главной русской армии, идущей в Курляндию. На совете большинством голосов было решено оставаться на текущей позиции и ожидать дальнейших действий противника. В 9 часов вечера каждому батальону и эскадрону были выданы приказы с диспозицией на поле боя. Войска были построены в любимый Левенгауптом смешанный порядок: кавалерия поэскадронно находилась между батальонами пехоты, каждому из которых было придано по одному полевому орудию (таким же образом шведские войска были построены при Салатах в 1703 г.). На ночь выставили усиленные караулы, и солдаты легли спать с оружием в готовности к бою. После дождливой ночи утром 26 июля погода улучшилась, небо стало ясным и солнечным. Солдатам, не получавшим полные пайки в предыдущие дни, выдали обильную порцию провизии. День начался с церковной службы с причастием, к которой присоединился сам командующий. Шведы предполагали, что русские будут двигаться по прямой дороге от Гросс-Эллея на запад к Гемауэртгофу, и заняли сильную позицию на левом берегу реки Шведт фронтом на восток. Войска находились в полной готовности, но до полудня о русских не было никаких известий.

Сражение при Гемауэртгофе 26 июля 1705 г.
Гравюра неизвестного автора.

Утром 26 июля небольшая группа шведских фуражиров (по другим данным - мародёров) собирала провизию на хуторах северо-восточнее Гемауэртгофа, где они и были застигнуты передовым разъездом русских казаков. Двое шведов были взяты в плен, а остальным удалось убежать и поднять тревогу в своём лагере. Получив известия об обнаружении русских, Левенгаупт немедленно отправил в этом направлении на разведку подполковника Брёмсена с 300-400 кавалерии. Появление русских не с запада, от Бауска и Гросс-Эллея, откуда их ждали и где были выставлены караулы, а с северо-запада, от Митавы, озадачило Левенгаупта, т.к. требовало изменения боевого порядка и расположения шведских войск. Было около полудня. В ожидании более подробного доклада от разведки командующий пригласил старших офицеров за свой стол. Наконец около двух часов дня от Брёмсена один за другим прибыли два посыльных с докладом о том, что противник тремя или четырьмя колоннами приближается к лагерю и находится всего в ¾ мили от шведской армии. Убедившись в намерении неприятеля отрезать его от Митавы, Левенгаупт принял решение перейти на правый берег реки Шведт и занять позицию на северной опушке леса между Вилценом и рекой Шведт. В сторону русских для разведки и прикрытия развертывания войск был направлен полковник Стакельберг с отрядом в 600 чел. кавалерии. Немедленно после его отбытия генерал-квартирмейстеры Синклер и Кнорринг перевели войска на другой берег и построили их в заранее определённый боевой порядок. После этого Левенгаупт лично подъехал к Стакельбергу и Брёмсену, находившимся на возвышенности за ручьём Кляйн-Вилцен, откуда было видно приближение русских колонн. Убедившись в приближении основных сил противника, шведский отряд на рысях вернулся к месту построения основных сил и занял позицию перед линией баталии.

Поле предстоящего сражения находится на широкой и плоской, слегка всхолмлённой Земгальской низменности, которую пересекают текущие с юга на север многочисленные реки и ручьи. В частности, русским войскам на протяжении своего перехода от лагеря в Мезотене к полю сражения пришлось в течение дня форсировать около 30 водных препятствий - небольших рек и мелких ручьёв. Мыза Гемауэртгоф, где разместился лагерь Левенгаупта в ночь с 25 на 26 июля, находится на возвышенности на левом берегу реки Шведт (совр. лат. Svete), текущей на север к Митаве, где она впадает в реку Курляндская Аа (совр. лат. Lielupe). Однако само поле боя находится на другом берегу реки и ближе расположено к мызе Вилцен (совр. лат. Vilce). С запада оно ограничено рекой Шведт, извилистой, неширокой (не более 15-20 м), глубиной летом 2-3 м, но местами доступной для форсирования кавалерией вброд, протекающей в довольно глубокой пойме шириной около 200 м с большей частью заболоченными берегами, покрытыми местами лесом. С южной стороны поля в лесном массиве и также в глубокой пойме протекает ручей Вилценбакен (совр. лат. Vilce), впадающий в Шведт у мызы Гемауэртгоф, где имелась водяная мельница с мостом. Восточнее поля лежало небольшое озерцо с заболоченными берегами, из которого на север вытекал ручей Кляйн-Вилцен. Его ширина не превышала 3-5 метров, а глубина - одного метра, берега обрывистые и заросшие кустарником. Южнее этого озера с востока на запад проходила дорога от Бауска через Гросс-Эллей, Вилцен и Гемауэртгоф и далее к Тервете. Именно по этой дороге шведы изначально ожидали подхода неприятеля и соответствующим образом разместили накануне 25 июля свои войска и передовые дозоры. Около Гемауэртгофа на левом берегу Шведта от этой дороги отходит дорога на юг к Цагарену, а на правом, в лесу между рекой и Вилценом - дорога на север к Митаве, и именно ее планировало перехватить русское командование. Выйдя из леса у Вилцена, митавская дорога идет по небольшому полю между Шведтом и Кляйн-Вилценом, которое заканчивается на севере у лесного массива, тянущегося на несколько десятков километров практически до местечка Шведт. Ширина поля составляет около 2-2,5 км, а протяженность - около 5 км, практически в центре поля находился небольшой перелесок, состоявший из нескольких небольших рощиц. Именно на этом поле и разыгрались основные события сражения 26 июля. Сегодня эта местность после мелиорации представляет собой возделываемые земли, лишь в некоторых местах разделённые перелесками и мелиорационными канавами. 300 лет назад здесь, очевидно, было больше мокрых, заболоченных лугов и отдельных лесных участков, которые могли скрывать передвижения войск. Обе стороны оценивали позицию на этом поле как «крепкую», благоприятную для обороны, с возможностями прикрытия флангов построения естественными препятствиями.

Шведская армия была построена в боевой порядок в две линии на опушке леса фронтом на северо-восток. В отличие от предыдущего дня войска были построены в классический боевой порядок: пехота в центре, кавалерия на флангах. С учетом некомплекта шведская пехота была сведена в сводные полевые роты примерно равной численности по 100 чел. в каждой. Из этих рот были сформированы 16 «двухротных» полевых «батальонов». Так, например, 6 строевых рот Уппландского третьеочередного полка составили 4 полевых «батальона», каждый по 180-200 чел. В первой линии центра, которой командовал полковник Бернт Отто Стакельберг, находилось 12 «батальонов» (слева направо): 3 полка Левенгаупта, 1 сводный, 3 Поссе, 2 Баннера и 3 Хельсингских. Полком Левенгаупта в сражении командовал подполковник Йохан Менцер (Mentzer, fohan), Смалландским полком вместо заболевшего осенью 1704 г. и отпущенного на лечение в Швецию Пера Банера - подполковник Отто Эренберг. Полковник Кнорринг остался в Митаве, и его Хельсингским полком на поле боя командовал подполковник Кристиан Брюкнер. Полковник Нерке-Вармландского полка Нильс Поссе в феврале 1705 г. был назначен комендантом Гетеборга и командиром Шведского лейб-пехотного полка, а подполковник этого полка Матиас Густав Сталь фон Голштейн был одновременно комендантом Бауска и в июле 1705 г. был отрезан там вместе с гарнизоном из двух рот своего полка. В результате полком при Гемауэртгофе командовал подполковник Кристер Горн (Christer Horn af Kanskas) из Рижского губернаторского полка, его заместителем был майор Нерке-Вармландского полка Йохан Кристофер Сасс (Johan Christoffer von Sass). Между первой и второй линиями центра поставили по сводному гренадерскому «батальону» (фактически - неполная рота), слева - гренадер полка Левенгаупта, справа - Хельсингского. Во второй линии центра под командованием майора графа Карла Линдскольда находились 6 «батальонов»: один полка Левенгаупта, все 4 рижских и Хельсингский. Между «батальонами» Левенгаупта и «рижанами» находилось по эскадрону абосских и карельских рейтар, между «рижанами» и хельсингцами - один эскадрон абосских рейтар. Каждому пехотному «батальону» было придано по 3-фунтовой полковой пушке (четырем рижским - всего две).

Шведская кавалерия также была сведена в сводные «эскадроны» примерной численностью около 100 чел. На левом фланге под командованием полковника Уппландского драгунского полка Андерса Веннерштедта (Wennerstedt, Anders) находилось 17 «эскадронов» (15 в первой линии и два во второй) кавалерии, составленных из Уппландского драгунского полка, драгунских батальонов Бромсена и Цоге, половины Эстляндского Адельсфана и Ниландского рейтарского полка. На правом фланге под командованием полковников Габриэля Горна и Густава Карла Шрейтерфельта находились 14 «эскадронов» (12 в первой линии и 2 во второй), составленных из абосских и карельских рейтар, половины Эстляндского Адельсфана, драгун Кульбарса и Шрейтерфельта. Перед основным фронтом в поле находились два эскадрона карельских рейтар подполковника Лоренца Лошерна фон Хатцфельда (Loschern von Hertzfelt, Lorrentz) и два эскадрона драгун Цоге под командованием майора Мандельстедта. В тылу на опушке леса располагался обоз, при котором находилось несколько литовских хоругвей маршалка Биллевича. Левый фланг шведской линии был обеспечен рекой Шведт, правый - болотом, из которого вытекал ручей Кляйн-Вилцен. Позиция была выгодной для обороны и стеснённой для действия больших масс кавалерии.

Точных данных о численности и составе шведской армии 26 июля не найдено. В большинстве работ приводятся данные из дневника Роберта Петре (7 175 чел., включая 300 литовцев), в котором численность шведских полков дана округленно и отсутствуют некоторые подразделения, об участии которых в сражении достоверно известно, например, драгунские эскадроны Цоге и Каульбарса. С учетом данных, приведенных в июньской табели Синклера, общая численность шведских войск Левенгаупта, по нашей оценке, составляла 8,5-9 тыс. чел. Артиллерия под командованием майора Бетюна насчитывала 16 полковых 3-фунтовых пушек и 8 мортирок для метания гранат. Точная численность артиллерийских служителей неизвестна, в дневнике Петре кроме Бетюна упомянуты только по 2 капитана (Штернхьельм и Клеркберг), лейтенанта (Мёрк и Адлерштедт) и прапорщика (Блюберг и Бликстерфельт), а также адъютант Нильс Гропман.

Река Шведт в наши дни. Фото авторов.

Русские войска подошли к 5 часам дня и построились в боевые порядки («по воинскому обычаю в две линей») на северном краю поля, правым флангом упираясь в реку Шведт, левым - в ручей Кляйн-Вилцен. В центре находилась пехота, по флангам - кавалерия (на правом - бригады Боура и Игнатьева, на левом - Кропотова). Дистанция до шведов составляла всего 3-4 км, но противников скрывал друг от друга небольшой перелесок, находившийся примерно посередине дистанции. Отправленный на рекогносцировку генерал-поручик Розен доложил, что «неприятель стал в месте самом крепком подле лесу и за рекою». Позиция не благоприятствовала атаке, солнце уже клонилось к закату, за спиной войск остался долгий переход (русские войска прошли с утра более 30 км), и им требовался отдых. Отход неприятеля на Митаву с учетом короткой дистанции между противниками был невозможен, и Шереметевым было решено отложить атаку до утра. Розена с бригадой Боура отправили ночевать в поле на левый берег реки Шведт (переправа этой бригады, судя по всему, осталась незамеченной шведами), остальные войска расположились на опушке леса.

Численность русской армии, по сравнению с выступлением из Друи, изменилась незначительно. Судя по табели потерь бригады Чамберса, на поле боя отсутствовали две роты полка Шонебека (279 чел.), вероятно, они были оставлены для охраны обоза в Мезотене или Олькениках. Всего, с учетом командированных и оставленных при обозе, в сражении приняли участие около 9,5 тыс. чел. Таким образом, противники имели примерно одинаковую численность. У шведов было преимущество в пехоте, у русских - в драгунах.

Сделав необходимые распоряжения по размещению войск, Шереметев с генерал-майором Боуром выехал на личную рекогносцировку. В это же время на шведской стороне, видя остановку неприятеля, также не спешили начинать бой и тоже считали целесообразным подождать до утра. Войска исполнили обычную вечернюю молитву, была дана команда готовить ужин, назначенные люди разожгли костры и пошли за водой. Для наблюдения за противником был выслан отряд подполковника Лёшерта в составе четырёх эскадронов с приказом не удаляться от линии далее 1 000 шагов и не вступать в бой.

Сражение при Гемауэртгофе 26 июля 1705 г.
Схема № 1 и 2.

В этот момент планы командующего были нарушены полковником Стакельбергом, который без приказа Левенгаупта оставил своё место в боевом порядке и сам поскакал за эскадронами Лёшерта с намерением возглавить рекогносцировку. Между двумя офицерами произошёл нелицеприятный разговор, после чего Стакельберг во главе отряда зашёл гораздо дальше назначенной дистанции и вышел из небольшого перелеска, прикрывающего движение русских со стороны реки Шведт, на открытую местность. Шереметев со свитой, увидев шведов, поспешили отойти, а русские аванпосты атаковали противника. Произошёл обмен залпами, русские драгуны начали охват внезапно появившегося противника. По мнению Стакельберга, этот момент необходимо было использовать для того, чтобы связать боем русскую кавалерию и не дать времени выстроить правильную линию баталии. Для этого он отправил к Левенгаупту посыльного с просьбой о поддержке, но получил категорический отказ и, под угрозой быть отрезанным от основных сил, отступил обратно к линии, по словам Левенгаупта без потерь, а по свидетельству Петре потеряв около 20 человек. Здесь мы уже во второй раз после Якобштадта встречаемся с самовольными действиями этого строптивого полковника, действующего смело и решительно, но вопреки замыслу командующего. В последующем в этот день Стакельберг сыграет едва ли не главную роль в сражении при Гемауртгофе: вновь действуя вопреки указаниям Левенгаупта, он фактически принесет победу шведской армии.

Дорога от Вилцена на Митаву с места расположения шведской линии баталии.
Фото авторов.

Эта незапланированная стычка вызвала немедленную реакцию как по одну, так и по другую сторону поля битвы. В шведском лагере погасили костры и приготовились к бою. Левенгаупт проскакал мимо строя своих полков, сказав каждому из них краткую ободряющую речь, и зачитал пароль. На русской же стороне полковник Кропотов, вероятно приняв отход Стакельберга за общее отступление шведской армии, возбуждённо доложил фельдмаршалу, что неприятель уходит и, не дождавшись приказа, самовольно повёл свою бригаду в атаку. Его примеру последовал полковник Игнатьев со своей бригадой. Фельдмаршалу Шереметеву ничего не оставалось делать, как, отозвав бригаду Боура с места ночлега и выстроив линию пехоты, организовать поддержку этой внезапной атаке. В центре русского порядка находились 3 пехотных полка Чамберса, на правом - драгуны Игнатьева, на левом - Кропотова. Бригада Боура к началу боя не успела перейти на правый берег реки Шведт и занять место в боевой линии и двигалась параллельно по левому берегу реки. Над русскими военачальниками как дамоклов меч висела угроза того, что шведы могут оторваться и ускользнуть в Ригу, что и определило их реакцию. Таким образом, битва началась вопреки первоначальным намерениям обоих командующих.

Сражение при Гемауэртгофе 26 июля 1705 г.
Схема № 3.

Заметив выдвижение русских, шведская линия баталии также начала движение вперёд. По свидетельству Петре, время было без четверти шесть вечера. Для того чтобы выйти на поле перед шведской армией, русским необходимо было пройти через небольшой перелесок, и боевой порядок оказался разорван. Выйдя на открытое пространство, русские полки начали восстанавливать нарушенный строй, но в этот момент Левенгаупт, заметив, что русская пехота не готова к бою, приказал полковникам Горну и Шрайтерфельту со своими рейтарами и драгунами атаковать неприятеля холодным оружием. Одновременно открыла огонь шведская артиллерия. Битва сразу приняла ожесточённый характер. Начало боя в шведских документах характеризуется в экспрессивных выражениях: «mit sehr grosser Furie» («с великой яростью»), «angrep war sa hafftigt» («атаковали столь бурно»), «beiterseits ein hefitiges Metzeln entstund» («произошла страшная взаимная резня»). Поддержанная пехотой, шведская кавалерия провела мощную атаку на русский левый фланг. Левенгаупт говорит о четырёх тысячах пехотинцев, порубленных на месте, и только о 200-300 сумевших спастись бегством. Эти цифры, безусловно, являются преувеличением, однако, вне всякого сомнения, русская пехота на этом участке понесла в первый час боя тяжёлые потери. Особенно сильно пострадали полки Ланга и Повиша, потерявшие в этом первом натиске не менее четверти своего личного состава. Положение на русском левом фланге спасла контратака драгун бригады Кропотова, отбросивших шведскую кавалерию. Пехота получила передышку и возможность собраться и восстановить боевые порядки.

На правом русском фланге битва приняла более успешный для русских характер. Бой также начался атакой кавалерии Веннерштедта на русских драгун Игнатьева. Но в разгар боя шведы были атакованы во фланг и тыл драгунами Боура. Река Шведт в месте боя была всего лишь около одного метра глубиной, русские легко ее форсировали и неожиданно атаковали противника. В ходе боя часть драгун, видимо, спешилась, т.к. по шведским свидетельствам «драгуны везли за спинами пехотинцев» (sic!). Кавалерия Веннерштедта оказалась фактически окруженной, шведы дрогнули и начали отступать. Самые большие потери понесли драгуны Уппландского полка, находящиеся на крайнем левом фланге линии баталии. К вечеру этого дня в живых их осталось только около половины, командовавший ими в сражении подполковник Йохим Данквардт был убит. Отступающая шведская кавалерия расстроила стоящую за ней пехоту, в том числе гренадёрский «батальон» из полка Левенгаупта, который располагался между первой и второй линиями. Ситуация для шведов складывалась весьма плачевно Левенгаупт, находящийся в это время с пехота ближе к центру построения, пишет об этом этапе битвы: «Я хорошо видел это расстройство боевого порядка, но ничего не мог поделать, поскольку мы уже были полностью связаны огнём противника и могли уповать только на одного Бога». Русское командование уже ощущало в руках победу. Часть офицеров и драгун Уппландского полка была до такой степени приведена в конфузию, что отступила через Шведт до Гемауэртгофа и, не останавливаясь там, продолжала бегство до Голдингена, Либавы и Мемеля, повсюду распространяя слухи о поражении. По всей видимости, это был самый критический момент боя. И тут на пути русских драгун, преследовавших шведов, возникла соблазнительная цель - неприятельский обоз. Вместо того чтобы продолжать окружение противника, драгуны Боура занялись грабежом. В этом им оказали помощь охранявшие обоз польские иррегулярные войска. Драгоценное время было упущено. Смятые и расстроенные ряды шведской пехоты левого фланга успели привести себя в порядок. На помощь им выдвинулись пехота и кавалерия второй линии. Боеспособность была восстановлена. В ходе этих атак и контратак левый шведский фланг, командование которым осуществлял Левенгаупт, значительно оторвался от правого, которым командовал Стакельберг, и в центре шведского порядка образовался разрыв.

Сражение при Гемауэртгофе 26 июля 1705 г.
Схема № 4.

К этому моменту в центре русского боевого порядка в первой линии находились драгунский полк Игнатьева и пехотные полки («полк конный Игнатьева да по сторонам полки пехотные пополам»), во второй - оставшиеся полки бригады Игнатьева (Сухотин и Волконский). На правом фланге - бригада Боура, на левом - Кропотова. Вероятно, именно в этот момент могла произойти атака русских драгун бригады Игнатьева по центру вразрыв шведской линии. Вначале русским удалось отбросить шведскую кавалерию и взять несколько пушек, но затем драгуны наткнулись на батальон рижского гарнизона, стоявший во второй линии: «тогда из средины строю нашего "без воли фелтмаршалка" полковник Игнатьев из линей за неприятелем далее "погнался", где наведен на пехоту неприятелскую, в резерве за конницею в прикрыте стоящую, от которой по жестоком бою... полк его в конфузию приведен». Вероятно, при первых же залпах погибли находившиеся в первых рядах полковник Игнатьев, его подполковник и майор, у шведов погиб командующий второй линией майор Карл Линдскольд. Этот эпизод описан в русской реляции, шведские источники о нем не упоминают, возможно, связывая с общей обстановкой на своём левом фланге. Отходя, драгуны Игнатьева смяли строй русской пехоты, чем сразу воспользовался Стакельберг, бросивший части своего правого фланга в атаку. Русские на своем левом фланге были вынуждены отойти за ручей Кляйн-Вилцен, оставив шведам несколько пушек.

Ротное знамя драгунского полка Петра Мещерского, потерянное при Гемауэртгофе. Музей Армии, Стокгольм.

Спустя два с лишним часа после начала сражения на поле боя возникла короткая пауза. К этому моменту единое командование с обеих сторон было фактически потеряно. Шведская кавалерия левого фланга была разбита и частично бежала с поля боя, а частично примкнула к части пехоты центра, оставшейся под командованием Левенгаупта (Уппландский и сводный рижский полки и, вероятно, часть полка Поссе). Этот отряд занимал позицию в центре поля, отбивая атаки драгун бригад Боура и Игнатьева. Часть пехоты центра (Хельсингский и Смалландские полки) и кавалерия правого фланга под командованием Стакельберга, преследуя расстроенную русскую пехоту и драгун Кропотова, вышла на левый берег ручья Кляйн-Вилцен. Русские войска, так же как и шведы, оказались разорваны. Пехота с драгунами Кропотова и частью драгун Игнатьева отступила через ручей Кляйн-Вилцен, а остальные драгуны находились напротив Левенгаупта ближе к реке Шведт. Воспользовавшись паузой, Шереметев решил восстановить свои боевые порядки на правом берегу Кляйн-Вилцена и отдал приказ Боуру отойти к основным силам. Русские не считали битву законченной и готовились продолжать бой, несмотря на надвигающиеся сумерки.

Левенгаупт также решил воспользоваться прекращением русских атак и восстановить свой боевой порядок. Он дал приказ Стакельбергу с войсками правого фланга остановиться на левом берегу Кляйн-Вилцена, а сам с остальными войсками начал осторожное движение к ним на соединение. Однако Стакельберг вновь ослушался приказа и решил продолжить наступление, не давая русским привести свои войска в порядок. По его приказу кавалерия под командованием полковника Горна форсировала Кляйн-Вилцен и атаковала русскую линию. Более многочисленная русская кавалерия, поддержанная пехотой, окружила и начала избиение оторвавшихся от основных сил шведских кавалеристов. В ходе этого боя погибли Горн и многие его офицеры. От полного разгрома шведскую кавалерию правого фланга спас подход пехоты. Пехотинцы с ружьями и патронными сумками над головой перешли ручей по грудь в воде и, построившись на другой стороне, атаковали русских. Два-три дружных залпа помогли кавалерии выйти из боя. Несмотря на то, что сражение продолжалось уже около трёх часов, его напряжение не ослабивало. Атаки русской кавалерии следовали одна за одной. Унтер-офицер Хельсинского полка Петре пишет, что на этом этапе боя их батальон был пять или шесть раз окружён, но каждый раз пробивался к своим. Левенгаупт, считавший главной задачей армии на данном этапе восстановление боевого порядка и поэтому неодобрительно наблюдавший за этой схваткой, тем не менее приказал своим войскам тоже перейти ручей (в том месте вода была пехоте по колено) на соединение со своим правым флангом. Вероятно, к этому моменту драгуны Боура и Игнатьева также уже соединились с основными силами Шереметева, и две армии вновь стояли в полных боевых порядках друг напротив друга: «и бой обновив, продолжало с обоих сторон, друг другу не уступая, даже до вечера».

Сражение при Гемауэртгофе 26 июля 1705 г.
Схема № 5.

Наконец около половины десятого вечера пальба с обеих сторон стихла. Обе армии, обескровленные и утомлённые, но всё же сохранившие боевой порядок, стояли друг напротив друга. Стемнело. У шведских мушкетёров оставалось по 2-3 патрона, редко 4-5 из начального боекомплекта в 36 патронов. Артиллерийские боеприпасы тоже закончились. Разгромленный обоз, откуда ещё можно было пополнить запасы, остался за ручьём, в 5 км позади. Очевидно, что русские полки, которые уже более четырнадцати часов непрерывно находились на марше и в бою, также были не в лучшем состоянии. Стороны вновь пришли к той же ситуации, как и перед началом сражения: никто не хотел возобновлять баталию, но опасался этого действия со стороны противника. В этих условиях Левенгаупт решил перестроить кавалерию, которая больше всего пострадала в битве, за линию пехотных полков. Однако, как только русские драгуны заметили отступательное движение шведов на флангах, они снова начали атаку, но остановились, когда Левенгаупт отменил своё приказание, и кавалерия вернулась на свои первоначальные места.

В таком положении армии простояли ещё три четверти часа или час. Стало совсем темно. Начинался дождь. Около половины десятого вечера Шереметев дал приказ отступать. Вероятно, первоначально Шереметев планировал отойти на новую позицию, где он мог дать войскам отдых и продолжить бой утром, но в темноте организованного отхода не получилось. Шведские источники говорят о паническом бегстве русских. Здесь видится некоторое преувеличение. Русские войска сохраняли строй и дисциплину до последнего момента соприкосновения с противником. Отход начался организованно, по приказу. Однако затем в наступившей темноте, по всей вероятности, у многих солдат сдали нервы и мало-помалу отступление действительно переросло в бегство. Был оставлен обоз, из которого забрали только самое необходимое, включая лошадей, и брошены оставшиеся несколько пушек. Пленные шведы, взятые в Митаве, были перебиты. Шереметев упоминает об этом в деловом тоне («Шведов, взятых в Митаве, всех в обозе нашем побили, дабы они к неприятелю паки не возвратились»), шведы пишут об этом факте с возмущением.

Шведы не сразу заметили отход противника. По свидетельству Роберта Петре, он и еще несколько человек были отправлены около 10 часов вечера в передовой пикет на 50-60 шагов в сторону русских. Всю ночь шведы провели на позициях, ожидая русской атаки, и лишь утром поняли, что противник отошел. С рассветом в сторону русских был отправлен полковник Веннерштедт с тысячей конных и 600 пехоты, который сообщил, что лагерь оставлен и все русские ушли в сторону Литвы. Сил на преследование у шведов уже не было, и Левенгаупт отдал приказ своим войскам вернуться к разграбленному шведскому обозу.

Русские 3-фунтовая полковая пушка (вверху) и полупудовая гаубица,
потерянные в сражении при Гемауэртгофе.
Гравюра Я. Фелотта. Музей Армии, Стокгольм.

После сражения русская армия отступила от Гемауэртгофа на юго-восток к Биржи. Здесь Шереметев 30 (19) июля провел смотр своим войскам и смог оценить понесенные потери. Согласно русским данным, были потеряны шесть полковых 3-фунтовых орудий, семь полупудовых гаубиц, 10 пехотных знамён и один штандарт. Согласно отписке 1706 г., в полку Повиша отсутствовали три зелёных знамени, полку Ланга - одно рудо-жёлтое. Очевидно, речь идет о недостаче знамён из-за потерь при Мур-музе. Оставшиеся 6 знамен, вероятно, принадлежали полку Шонебека. О внешнем виде захваченных шведами пехотных знамён, к сожалению, ничего не известно. Единственный потерянный штандарт принадлежал драгунскому полку Петра Мещерского. Несмотря на поспешный отход, русские вывезли с собой две трофейные шведские пушки, захваченные в Митаве. Примечательно, что, согласно шведской реляции, русские оставили на поле боя 13 орудий, восемь знамён и один штандарт. Два знамени, видимо, так и не были найдены шведами.

Людские потери достигали 2 250 чел., включая погибших, раненых, пленных и дезертиров. Наибольшие потери понесла пехота, практически половина из принявших участие в сражении: 1 346 убитых, раненых и пропавших без вести из 2 680 офицеров, урядников и рядовых. В различных источниках фигурируют разные данные о потерях пехотных полков. В военно-походном журнале Шереметева приведены данные в 33 офицера и 1 561 урядник и рядовой. Вероятно, это данные первого после сражения смотра, проведенного в Биржи. В работе Н.П. Волынского приведены данные из письма Чамберса от 17 (6) августа, согласно которым «с боя не явилось» 31 офицер и 1 308 урядников и рядовых. Очевидно, что данные Чамберса и Шереметева не учитывают солдат и офицеров, отставших на марше и во время боя, а также находившихся в различных командировках и присоединившихся позднее к своим к частям. Согласно итоговой ведомости от 29 (18) августа 1705 г., «с бою не явилось» 1 038 чел., в т.ч. подполковник, шесть капитанов, 11 поручиков, восемь прапорщиков и 1 012 урядников и рядовых. Кроме этого, ранены были 308 чел. Часть из «не явившихся с боя», видимо, позднее все-таки присоединились к русской армии, и осенью 1705 г. в гарнизоне Бауска указана «винная рота» из солдат полков Шонебека и Ланга в составе поручика, прапорщика и 82 солдат. Наибольшие потери, почти по половине личного состава, понесли полки Повиша и Ланга. Полк Повиша потерял 486 чел. из 1 008 принявших участие в сражении (48 %); Ланга - 447 из 962 (46 %); а полк Шонебека - всего 105 из 715 (15 %). Вероятно, полки Повиша и Ланга находились на левом крыле центра, и именно их опрокинула кавалерия Стакельберга в самом начале боя, когда они выходили из перелеска.

Драгунские полки потеряли в сражении 1 194 чел. (16 % от принявших участие в сражении). Потери убитыми и пропавшими без вести составили 375 чел. (5 % от числа принявших участие в сражении): три полковника (Кропотов, Игнатьев, Сухотин), один подполковник, пять капитанов, один поручик, четыре прапорщика, полковой квартирмейстер и 360 урядников и рядовых. Ранены были 819 чел.: полковник Григоров, три подполковника, два майора, 13 капитанов, 10 поручиков, 11 прапорщиков и 779 урядников и драгун. По полкам потери были следующие. Выборный шквадрон: «побито драгунов 8 ч., безвесно пропало 3 ч., и того 11 ч.; ранено драгунов 25 ч.». Полк Кропотова: «побито: полковник 1 ч., урядников и драгун 40 ч., ранено: подполковник 1 ч., капитанов 2 ч., порутчик 1 ч., урядников и драгун 71 ч.». Боура: «побито драгун 18 ч., пропало безвесно 15 ч., и того 33 ч., ранено: капитан 1 ч., прапорщик 1 ч., урядников и драгун 89 ч.». Игнатьева: «полковник 1 ч., капитан 1 ч., урядников и драгун 26 ч., безвесно пропало 15 ч., и того 41 ч., ранено: подполковник 1 ч., маеор 1 ч., капитан 1 ч., порутчиков 2 ч., урядников и драгун 91 ч.». Волконского: «побито драгун 42 ч., пропало безвессно 10 ч., итого 52 ч., ранено: подполковник 1 ч., порутчик 1 ч., прапорщиков 4 ч., итого 6 ч., урядников и драгун 106 ч.». Мещерского: «побито и от ран померло прапорщик 1 ч., урядников и драгун 45 ч., раненых: капитанов 4 ч., порутчиков 2 ч., прапорщиков 2 ч., итого 8 человек, урядников и драгун 141 ч.». Инфлантова: «побито: капитан 1 ч., прапорщиков 2 ч., урядников и драгун 21 ч., безвесно пропало подполковник 1 ч., драгунов 17 ч., ранено: прапорщик 1 ч., драгун 70 ч.». Григорова: «побито и безвесно пропали: капитан 1 ч., порутчик 1 ч., квартермистр 1 ч., урядников и драгун 69 ч.; ранено: полковник 1 ч., капитан 1 ч., порутчиков 3 ч., прапорщиков 3 ч., урядников и драгун 112 ч.». Сухотин: «побито и безвесно пропало: полковник 1 ч., капитанов 2 ч., урядников и драгун 19 ч., ранено: маеор 1 ч., порутчик 1 ч., урядников и драгун 48 ч.» Гагарин: «побито драгун 6 ч., безвесно пропало 6 ч., в полон взят порутчик 1 ч., ранено: капитанов 4 ч., драгун 26 ч.». Также драгунские полки потеряли значительное число оружия и амуниции: «1 знамя драгунское, 2 чахла знаменных, 11 барабанов розбито из ружья, 7 чахлов барабанных, 19 мартирцов, 18 сум гранодерских, 628 фузей, 606 нагалищ фузейных, 600 пар пистолетов, 545 пар олстр пистолетных, 468 палашей, 52 шпаги, 5 сабель, 265 портупеев, 374 перевези с крюки, 297 лядунок, 770 седел с потники, и с пахви и с паперстми, 10 седел мартирных с муштуки, 547 узд, 50 муштуков, 37 чепраков, 3 пары стремян, 501 бушмак, 1 779 сум переметных, 18 шляп с позументы». Большие потери также были и в конском составе, потеряно 1 045 лошадей драгунских и 46 подъемных, ранены были 544 строевые лошади.

Потери иррегулярной конницы неизвестны, но маловероятно, что они были значительны и превышали пару десятков человек. Анализ потерь пехоты и кавалерии показывает, что русская пехота так и не смогла оправиться от урона, понесенного при атаке шведской кавалерии в самом начале сражения. Если предположить, что на этот эпизод пришлась половина потерь пехоты, то два полка потеряли в течение получаса примерно по четверти личного состава, что является очень высоким показателем. Несмотря на то, что затем строй пехоты благодаря контратаке Кропотова был восстановлен, ослабленная пехота центра не смогла противостоять атаке Стакельберга и была вынуждена отступить.

Шведские войска Левенгаупта ночевали на поле боя под ружьём, выставив охранение. Потери шведов, по их данным, достигали 1 900 чел. убитыми и ранеными, однако точной ведомости потерь до настоящего момента не найдено. Роберт Петре упоминает о минимум 1 025 раненых и 809 убитых, не считая офицеров. В сражении погибли полковник Габриэль Горн, подполковники Данкварт и Кульбарс, майор Линдскольд и др. Ранены полковники Веннерштедт и Ског (тяжело). Основные потери со шведской стороны понесла кавалерия, особенно войска разбитого левого фланга. В Упландском драгунском полку из почти шестисот человек в строю осталось лишь около сотни, из 21 офицера - только один майор. Пехота, чья (стойкость на протяжении всего сражения обеспечила шведам победу, также понесла существенные потери. Двухротный «батальон» Хельсингского полка, в котором находился Роберт Петре, из 4 офицеров и 178 унтер-офицеров и рядовых потерял только убитыми прапорщика и 59 прочих чинов, т.е. треть своего состава. О накале боя свидетельствует тот факт, что шведами было выпалено около 120 тыс. ружейных и пистолетных выстрелов, а у артиллерии закончились боеприпасы. Петр I писал позднее на основании рассказов шведских пленных, что «есть ли б на утре паки наши ударили, единая б душа не спаслась; и как сия им (шведам. - Прим. авт.) виктория досталась, сами не знают». На следующий день после сражения Левенгаупт собрал раненых и отошел к Митаве, где 2 августа им был устроен праздничный салют в честь одержанной победы.

Потери обеих сторон в сражении были примерно равны, но поле боя осталось за Левенгауптом, и именно шведской армии в итоге принадлежит победа. Шведам удалось не только нанести полевое поражение противнику, но и вынудить его покинуть пределы Курляндии, в очередной раз устранив угрозу для герцогства. В награду за победу Левенгаупт 10 августа 1705 г. был произведен в чин генерал-лейтенанта. Однако стратегически сражение при Гемауэртгофе оказалось для шведов пирровой победой: и шведы, и русские были серьезно обескровлены, но в Литве находилась 40-тысячная русская армия, а шведскому командующему подкрепления получить было неоткуда. В результате через несколько недель, когда русские войска вновь вторглись в Курляндию, у Левенгаупта уже не было сил для защиты вверенной ему провинции.